С самого утра Анаит хотелось посвятить себе часок времени. Все думала, вот сейчас эту мелочь доделаю и наконец займусь уже собой. Но вот прошло восемь лет, и ничего важного онa так и не успела совершить. В свои двадцать девять, пережившая неудачное замужество, Анаит стояла на остановке и опаздывала на работу, попеременно думая, взять такси или все-таки дождаться автобуса.
И зачем только придумали эту ненужную функцию отложения сигнала будильника, вспомнила она. Кто это грустное жалкое создание, которое впервые додумалось, что можно бесконечно скроллить новостную ленту в социальных сетях? И вообще, какие цели преследуют люди, снимающие такие длинные сериалы? Почему бы этим похитителям снов не остановиться, наконец, оглянуться по сторонам и узреть, что мы устали засиживаться допоздна, что рано утром на работу…
Сонный парень рядом словно уловил всю депрессию, исходившую от неё, не выдержал напора и решил поймать такси, оставив ее одну в компании невозмутимых старушек. По их виду становилось понятно, что они уже опоздали куда только возможно, и теперь могут беспечно дожидаться смерти. Часы показывали без десяти девять, а это значило, что даже поймай она такси, то все равно опоздает минут на пять или десять.
Что же было вчера? Ну да, какой-то сериал. Под кульминацию она выкурила сигарету – такого она позволяла себе лишь когда действительно что-то серьезное произошло. Хотя, с другой стороны, тот факт, что ничего серьезного в жизни не происходит уже ровно двадцать девять лет – уже серьезный повод покурить. Потом она долго и тщетно искала чистые носки на утро. В конце было решено организовать стирку в час ночи – заодно постирать и остальное грязное белье (а в перерыве дать волю пальчикам).
Шеф сейчас периодически вглядывается в нижний правый угол монитора, отсчитывая каждую секунду её опоздания. В действительности все не так страшно. Просто когда бы она ни опоздала, он включает выработанную модель поведения: хмурит брови, громко щелкает по клавиатуре, вяло реагирует на ее вопросы. Давит психологически, короче. Где-то полгода назад они даже занялись любовью – как-то случайно после работы поцеловались (ну как случайно: вместе доделывали проект за одним компьютером, он потянулся за мышкой, она немного приподняла голову, и он попался в капкан), после чего поехали в мотель. На следующее утро она снова опоздала, но вместо психологической атаки шеф испуганно доделывал вчерашний проект, даже не глядя в ее сторону. Вот бы и вчера мы занялись любовью, расчетливо думала Анаит.
Он был старше её лишь на два года, но уже владел собственной компанией, платил налоги, никогда не опаздывал, отдыхал с подругой на шумных европейских пляжах. Анаит же продолжала смотреть сериалы по ночам, позволяла клеить себя (преимущественно иностранцам) в каком-нибудь клубе в пятницу вечером, и служить топливом для его небольшой компании в центре города.
Почему бы ей самой не основать свою компанию? – вот тогда она не будет опаздывать, будет планировать все наперед, хмурить брови и громко щелкать по клавиатуре. Но сейчас брать такси будет не совсем правильным, ее зарплата не предназначена для подобных роскошей, особенно под конец месяца. Эти деньги можно потратить с умом, например, сохранить на коктейль завтра вечером (который подешевле). А сейчас нужно придумать убедительное оправдание, решила Анаит, поднимаясь в автобус… и пообещать себе никогда больше не опаздывать, а то уже самой неудобно.
Когда она зашла в офис, все уже сидели на своих местах: довольные, неопоздавшие, подражающие шефу в хмурости и недовольстве. Анаит наигранно весело поздоровалась и включила компьютер. Пока тот жужжал и просыпался, шеф успел громко вздохнуть, и в этом вздохе слышалось отчетливое: «Так продолжаться не может… что за несерьезное отношение к работе? Ты же не ребенок, Анаит, возьми себя в руки, начни уже планировать свою жизнь. Я это говорю в первую очередь в твоих же корыстных целях. Ты думаешь, что раз переспала со мной, уже можешь плевать на мои устои? Ты большая девочка, и скоро станешь настолько бесповоротно большой, что ничего нельзя будет изменить. Ты же видишь, как много резюме я получаю ежедневно от острозубых крошек, которым только дай волю… Анаит, ты же разведена – поправь меня, если я ошибаюсь, – снимаешь квартиру хрен знает где, но ведь твоя красота еще не исчерпана, в тебе еще есть то неимоверно глубокое, женское, это же ты подставилась под мой поцелуй, это же ты так громко стонала в мотеле. Пожалуйста, не позволяй мне выпустить с цепи злостных обаятельных крошек, они ведь выцарапают твои сонные глаза – не успеешь моргнуть. Еще одно опоздание, и я не смогу тебе помочь ничем, глупышка».
– Заткнись, урод! – вдруг взорвалась Анаит и залилась слезами. – Сколько можно?! Я всего лишь опоздала! Что в этом… что в этом такого?.. Я… я не буду.. Сколько можно так…
В еще более неожиданно возникшей тишине послышался чей-то нервный смешок. Шеф медленно поднял бледно-искривленный взгляд из-под монитора. В воцарившемся молчании слышались только всхлипы Анаит. Нашей милой Анаит, которая просто хотела с утра посвятить себе часок времени.
Армен Мурадян
